↫ in a world of lies and illusions ↬
kim jin hwan, 21 у.о., hetero, student?
Смотри, по небу черный дым,
За час твой город стал другим
Мама всегда говорила, что дети – это цветы жизни, что дети – это самое прекрасное, что мог создать мир, этот жестокий, жалкий мир. Она всегда говорила, что присутствие ребенка рядом продлевает её молодость, что она вновь чувствует себя студенткой, беззаботно живущей на этой земле.
Я же всегда считал, что дети – это самые честные создания на свете; они никогда не задумываются над тем, что их слова могут обидеть или задеть за живое; они честны в своих чувствах и ждут от тебя того же.
Дети не умеют лгать; дети не умеют лицемерить, дети не умеют надевать на себя тысячу масок, а после профессионально менять их. Дети – это просто дети, беззаботные, живущие своей жизнью в каком-то своём маленьким мире, понятным только им одним.
Дети – это самые честные, самые открытые, самые беззаботные существа на свете, но вместе с тем, это самые жестокие люди на планете. Самые. Жестокие.
Под вой шакалов всех мастей
В прямом эфире новостей
И ты не был исключением, Джинхван. Ты мило улыбался, хватался за руку матери, следовал за отцом, громко стуча пятками по деревянному полу в гостиной. Ты догонял меня, хватал за локоть и тащил куда-то за собой, рассказывая взахлеб только тебе интересную историю. Ты был активным, смышленым и вездесущим. Мне действительно было приятно иметь брата, действительно было приятно забирать тебя с садика, действительно было приятно сжимать твою маленькую ладонь в своей и идти по паркам и аллеям в сторону нашего дома. Дома, где тебе будет дано все, а меня вновь посадят на цепь.
Все было прекрасно, но стена между нами продолжала расти. Расти медленно, ярус за ярусом. Ты всегда болтал, без устали, без умолку. Дети все такие. Дети всегда говорят – говорят, порой не подумав, что их слова могут сделать больно и нарушить внутреннюю гармонию. Они просто говорят то, что к носу ближе; то, что услышали от родителей; то, что посчитали нужным сказать другим; то, что брат считает, нужным, важным, необходимым донести до брата.
Ты сам не замечаешь, как говоришь словами отца, его избитыми фразами, и это не удивительно, ведь ты всегда восхищался им. Ты просто услышал, что «Сонгю должен перестать мечтать о небе – это не подобает нашему статусу. Какое небо, если его ждет управление компанией. Небо – вздор». Ты услышал это, сопоставил со своим представлением о небе и решил, что «лиса должна перестать любить небо», но ты не подумал, что лиса просто задохнется без него, окажется маленьким зверьком в цирке, которого иногда будут выводить для показа публике.
Я не злюсь, я просто понимаю, что рано или поздно тебя настигнет моя участь. Рано или поздно мы с тобой встанем в одну линию, под дуло одного пистолета, называемого отцом. Пока ты еще маленький, пока ты еще не понимаешь, что между нами уже пропасть, просто я отчаянно держу тебя за руку, отчаянно держусь за край, чтобы не сорваться.
Я по-прежнему читаю тебе сказки на ночь, я по-прежнему забираю тебя уже со школы. Мы по-прежнему идем домой пешком, только путь теперь стал длиннее – мы можем дольше болтать, точнее, ты можешь, а я буду сдерживаться. Я возьму твою руку, «маленький мистер Ким», крепко сожму её в своей, чтобы ты не потерялся в метро, когда там толпа. Я заберу от тебя твой рюкзак, ведь ты еще маленький, а он очень тяжелый, и плевать, что моя сумка не легче и что я не намного старше тебя. А потом, когда выберемся с этой толпы, которая давила со всех сторон и заставляла задерживать дыхание, чтобы позже как рыба на берегу жадно глотать воздух, я присяду на корточки напротив тебя, загляну в твои черные глаза. А ты все продолжаешь говорить-говорить-говорить. Мне захочется съязвить. Очень сильно съязвить, но что-то удержит меня от этого. Возможно, твоя улыбка, возможно, твои теплые объятия, в которые ты затянешь меня со звонким смехом. А, возможно, я просто знаю, что об этом будет рассказано отцу, и влетит, как обычно, мне. Но хочу верить в первые два варианта. Очень хочу верить.
Ты в эпицентре этой лжи,
За них заплатишь свою жизнь
Потом нас развел случай. Я уехал, ты остался.
Я помню, как ты писал мне смски на телефон, что тот готов был разорваться. Я помню, как по ночам он скользил по тумбочке, издавая противный вибрирующий звук, а на экране светился твой номер вместе с таким привычным, и уже одновременно чужим «брат».
Я помню, как мы столкнулись на улице. Я помню твою радость, ты даже попросил друзей не ждать тебя. Ты спрашивал меня, рассказывал о себе, но в ответ получал лишь молчание. Глубокое. Бесконечное. Мертвое. Молчание. И когда мы подошли к автобусной остановке, ответом тебе стало: «Не стоило бросать друзей». А после я вновь пропаду.
Мы не видимся, и ты перестал писать, но я знаю, что происходит в твоей жизни, семью Ким видно везде. Приятно знать, что отец теперь рассчитывает на тебя, что ты не пытался убежать от него, как это делал я. У него действительно хороший сын. И, кажется, мать гордится тобой тоже. Прекрасно закончил школу, прекрасно разбирается в бизнесе отца – достойный наследник. Даже сейчас, мне по-прежнему завидно. Завидно, что ты смог забрать даже мою родную мать.
Мы часто встречаемся в аэропорту, но делаем вид, что не знаем друг друга.
Мы часто задеваем друг друга плечом, а я все жду вопроса «почему?».
Мы часто проходим мимо друг друга, гордо задрав носы и мило улыбаясь своему собеседнику, но молчим друг с другом.
Между нами та самая пропасть, та самая стена, воздвигнутая мной.
Раз.
Делаю шаг назад.
Два.
Теряю равновесие.
Три.
Лечу вниз, в ту пропасть под названием «братская любовь».
Четыре.
Нас свяжет больница и капельница, провод от которой идет к твоей руке.
Пять.
На твоём месте должен был быть я.
Шесть.
Вернуться за тобой было ошибкой.
Семь.
Не держи меня, когда я стану ломать свою жизнь.
привет от Lee Chang Seon
Забавно встретить тебя здесь, Джинхван, в окружении конченых наркоманов, застрявших в своих фантазиях художников и, конечно, революционеров, прячущихся по углам. На многочисленных приемах и встречах семей ты выглядел таким добрым, таким положительным, что у всех вокруг только глаза блестели, а мне оставалось скрипеть зубами и мило улыбаться при встрече. Ты казался скучным. Безыдейный, безжизненным, постепенно умирающим внутри себя идеалистом. Я не искал с тобой встреч, но вот мы пересекаемся в этом притоне, провожаем друг друга взглядом и удивленно приостанавливаемся, узнавая. Я ничего о тебе не знал. Ты ничего обо мне не знаешь. Я облокачиваюсь на стол позади, приподнимаю уголки губ в многообещающей улыбке и щурю глаза. Ты избегаешь этого взгляда и теряешься где-то в толпе, исчезаешь из притона, быстрым шагом покидая район — ненавистной тебе, я почти уверен в этом — богемы.
— Интересный кадр, не так ли? — голос, появляющийся из ниоткуда. Он умеет так делать, мой друг и твой наставник. — Совсем недавно приняли к себе. Чем-то напоминает Усока. Такой же воодушевленный и благочестивый, охуеть можно.
— О да, похоже на него, — смеюсь и уже почти не обращаю внимания на выбор слов. К черту. Это место меня совсем испортило. Но испортит ли оно тебя?
Мои извинения, Джин. Ты крайне, крайне интересный ребус.
* * *
Теперь мы встречаемся куда чаще, якобы случайно, но ты ведь прекрасно понимаешь, что это не так. Огрызаешься, избегаешь встреч, бегаешь глазами и смотришь куда угодно, но не на мое лицо. Но если бы ты смотрел, Джин, то понял бы, насколько мне любопытно. Что ты, что Сонгю. Все семейство Ким как будто собирает в себе всю харизму в радиусе нескольких километров. Интересно наблюдать, еще более занимательно вмешиваться. Как ты думаешь, когда я расскажу ему, Джин? Расскажу ли?
Тебе больше не нравится там бывать. Бравые революционеры оказались далеко не такими милыми, какими представлялись тебе. Жестокие, озлобленные твари. Все мы такие.
И ты тоже — такой. Я уверен. Люди не бывают добрыми, только некрещенными.
Сбежать не выйдет.
Ты в ловушке.
Мы все — в ловушке.
Я, Лео и Чансон заберем в сюжет, поэтому скучать ты не будешь. Его расскажу при дальнейшем общении.
Приходи, мы будем безумно тебя любить ♥
↫ выловлю тебя в гостевой ↬
